Кёнигсберг: откуда есть пошли ворота, бастионы, равелины, капониры, башни и рвы

Кёнигсберг (нынешний Калининград) был основан как замок и оставался городом-крепостью вплоть до конца Второй мировой войны.

В военной науке он считался «двойным тет-де-понтом», что означает «береговая крепость на обеих сторонах реки».

Город начался с замка в 1255 году и почти всю свою историю развивал в себе фортификационно-оборонительную структуру. И развил настолько, что, не считая Второй мировой войны, она ему никогда с XIII века и не понадобилась. Тем не менее, на каждое движение военно-инженерной мысли Европы Кёнигсберг реагировал оперативно, строя или перестраивая ту или иную крепость, или редюит, или обводное кольцо фортов, или систему дотов.

Если мысленно разложить все эти сооружения в фортификационную цепочку, то мы увидим следующую картину эволюции города-крепости.

Позор прусских крепостей

В 1806-07 гг. произошли события, которые в Пруссии вспоминать не любили. Разгромив прусскую армию в сражениях при Йене и Ауэрштедте, армия Наполеона без боя завладела прусскими крепостями Эрфурт, Шпандау, Штеттин, Кюстрин, Ченстохова, Хамельн, Плассенбург, Глогау и Бреславль. Доходило до того, что крепость с многотысячным гарнизоном и исправной артиллерией сдавалась кавалерийским частям, не имеющим артиллерии и средств для осады вовсе. Кульминацией стала сдача Магдебурга с двадцатитысячным гарнизоном после нескольких выстрелов по городу из небольших мортир. Наполеон позже вспоминал, что эта сдача удивила его сверх всякой меры. Чуть позже, после Фридландского сражения, наступила очередь крепости Кёнигсберг. Комендант крепости Лесток «обнаружил», что земляные валы оплыли, секторы обстрела засажены садами и застроены сараями, бастионы заросли кустарником. Все это было вырублено и снесено, но, тем не менее, крепость продержалась ровно один день и после легкого ночного обстрела согласно приказу главнокомандующего Беннигсена сдана французам с выходом гарнизона на соединение с отступающей к Неману армией.

Эта серия капитуляций гарнизонов получила у современников название «позор прусских крепостей». Конечно, главную роль в таком ходе событий сыграла всеобщая паника после разгрома самой дисциплинированной (с точки зрения пруссаков) армии Европы наполеоновскими войсками.

Однако и техническое состояние укреплений, возраст которых (как в Кёнигсберге) зачастую составлял два столетия, никак не способствовало поднятию духа у прусских солдат и офицеров. Кончилось тем, что по окончанию боевых действий, завершившихся победой коалиции над наполеоновской Францией, Кёнигсберг был объявлен открытым городом. Крепость на Прегеле перестала существовать.

Однако, такое положение вещей просуществовало недолго. Пруссия взяла курс на объединение германских государств вокруг своей короны, что не могло не вызвать недовольства соседей (России и Франции) и конкурентов в этом деле (Австрии). Принципы Венского конгресса, направленные на предотвращение войны между пятью ведущими европейскими державами: Австрией, Англией, Пруссией, Россией и Францией, уже не казались незыблемыми. Что касается непосредственно отношений России и Пруссии, то налицо было усиление недоверия между странами, о чем свидетельствуют донесения военных атташе, консулов и послов, в которых указываются реальные и мнимые признаки военных приготовлений на территории страны пребывания.

«Ты помнишь как всё начиналось?..»

В 1834 году муниципалитеты городов Восточной Пруссии обратились к правительству Фридриха Вильгельма III с петицией о строительстве фортификационных сооружений для защиты провинции от потенциального врага. Петиция была извлечена из архивов канцелярии шесть лет спустя, когда на прусском троне был уже Фридрих Вильгельм IV. В 1840 г. королю была составлена новая петиция от восточно-прусского ландтага, теперь она касалась строительства вальных укреплений непосредственно вокруг Кёнигсберга. В 1840 Фридрих Вильгельм прибыл в Кёнигсберг для принятия присяги от восточно-прусского ландтага, а заодно и утвердил указанную петицию. Далее распоряжением от 19 декабря 1841 года Фридрих Вильгельм назначил комиссию в составе генералов-участников войн с Наполеоном Карла Вильгельма Георга фон Грольмана, Иоганна Вильгельма фон Краузенека и шефа инженерного корпуса генерал-лейтенанта Эрнста Людвига фон Астера для рассмотрения проблемы укреплений и разработки проекта обваловки города. 5 апреля 1843 года проект строительства нового вального кольца Кёнигсберга был утвержден.

Строительные работы официально начались 15 октября 1843 года торжественной закладкой оборонительной казармы, носившей тогда имя «Гергцогская пашня» (Herzog Acker) по месту ее строительства. Позже она была переименована в «Кронпринц».

Оборонительная казарма, как следует из ее названия, служила для размещения войск, а в случае штурма города – становилась фортификационным сооружением второго эшелона, поддерживающим огнем фронты расположенного перед ней бастиона Грольман. Почти одновременно состоялась и вторая закладка фортификационного сооружения – Королевских ворот. После этого строительство развернулось полным ходом.

На первый взгляд может показаться, что второе вальное кольцо Кёнигсберга является несколько усиленным вариантом его первого бастионного кольца: и там, и здесь основой укреплений были вал и бастионы, даже линия новых укреплений местами совпадает с линией старых, а в других местах отстоит не далее чем на 200 метров от нее. На самом же деле это был совершенно новый уровень военного строительства, и даже принцип обороны новой крепости был иным. Войны с Наполеоном показали, что армии стали достигать численности в 100 и более тысяч солдат, а потому никакими стенами и валами сдержать такую массу солдат стало невозможно. Зато развитие огнестрельного оружия позволяло нанести наступавшим огромный урон, если использовать сосредоточенный ружейно-пушечный огонь, причем не только перекрестный, но и многоярусный. По замыслу фортификаторов бастионы должны были увеличиться в размерах в несколько раз, чтобы разместить достаточное количество средств поражения. При этом артиллерия и стрелки по проекту располагались не только на отрытых позициях, но и внутри казематов бастиона и вала, ведя огонь через амбразуры. Валы сверху усиливались кавальерами, что позволяло создать еще один ярус огня. И, наконец, самый первый и самый передовой ярус огня (в основном ружейного) состоял из пехотных соединений, укрытых за гребнем гласиса. Особую роль начинали играть редюиты-капониры бастионов, которых не было в первом вальном кольце вообще. Эти кирпичные постройки с толщиной стен до 2-х метров были укрыты валом бастиона и потому не подвержены огню противника. Но, как только он форсирует ров и подберется к валу, редюиты-капониры всеми своими амбразурами обрушивают на пехоту мощный фланговый огонь, включая залпы картечными зарядами, несущими пехоте катастрофический урон. В самой крепости есть достаточное пространство, не простреливаемое артиллерией противника, которое позволяет разместить значительную по численности армию, способную контратакой завершить разгром осаждающих город соединений. Если представить, что в 1807 году Кёнигсберг обладал бы подобными фортификационными сооружениями, обученным и храбрым гарнизоном, которым руководил решительный комендант, то можно утверждать, что он стал бы очень крепким орешком даже для знаменитых ветеранов Старой Гвардии наполеоновской армии.

Генералы готовятся к прошлой войне

Однако на деле все оказалось не таким безоблачным, как в расчетах фортификационной комиссии. Дело в том, что одновременно со строительством вального обвода Кёнигсберга оружейники Европы начали разрабатывать нарезную артиллерию. И к моменту завершения основных работ по возведению валов, бастионов и ворот в 1862 году те осадные орудия, против которых были рассчитаны укрепления Кёнигсберга, в европейских армиях массово снимались с вооружения. Уже первые нарезные орудия посылали тяжелый снаряд удлиненной формы на дистанцию в 3000 метров, то есть, даже не доходя до линии укреплений, артиллеристы противника могли простреливать весь город до центра включительно. Это сразу лишало гарнизон крепости главного преимущества – возможности содержать казармы, склады, госпитали недоступными для поражения.

«Генералы всегда готовятся к прошедшей войне», – учит поговорка, и в случае с укреплениями Кёнигсберга она оказалась абсолютно уместной.

Здесь следует оговориться, чтобы избежать тиражируемого в краеведческой литературе тезиса о полной «беззубости» укреплений Кёнигсберга, в том числе и во время  штурма города в апреле 1945 года. Какой бы устаревшей ни была городская фортификация, оборонять город с ней все равно сподручнее, чем совсем без фортификационных сооружений. Несмотря на стремительный переход из современных в устаревшие, бастионы второго вального обвода не утратили полностью своей мощи, они попросту не могли в должной мере выполнять заложенные в них при проектировании и строительстве функции и обеспечивать неприступность крепости в течение расчетного периода, а также спасти город от уничтожающего артиллерийского огня.

Краткий экскурс в городскую фортификацию

Фортификационные сооружения, составляющие комплекс второго вального обвода, отличает уникальность каждого объекта. Кроме двух башен-близнецов Дона и Врангель, все остальные сооружения проектировались в индивидуальном порядке и, даже будучи однотипными, имеют весьма значительные отличия.

Бастионы

Новый бастионный пояс состоял из 9 полноценных бастионов с мощными фасами и кирпичными редюитами или редюитами-капонирами, которые образовывали основу мощи крепости. Назывались они Астрономический (Штернварте), Краузенек, Трагхайм, Обертайх, Грольман, Купфертайх, Литва, Прегель, Бранденбург (здесь и далее выделены те объекты, которые в той или иной степени сохранились до наших дней). Между ними располагалось 4 вспомогательных земляных бастиона: Лаак, Бутерберг, Хаберберг и Альтен Гартен.

Наиболее сохранившимся до наших дней является бастион Грольман – весьма внушительное сооружение с  мощными фасами, подковообразным редюитом, предмостным укреплением – настоящее наглядное пособие по фортификации.

Одно время шла речь о передаче его городу для организации в нем и расположенной рядом казарме Кронпринц музея фортификации. Но намерения так и остались намерениями, хотя частично территория бастиона открыта для обозрения. Вторым бастионом, сохранившим (правда частично) кирпично-земляные фасы является Обертайх. Левая треть тела бастиона была срезана при строительстве Кранцераллее – ул. Александра Невского еще в начале ХХ века. До этого левый фланг бастиона примыкал к укреплениям Россгартенских ворот, а все движение из города в сторону Кранца (Зеленоградска) и Мемеля (Клайпеды) осуществлялось через ворота. Даже улочки здесь носили соответствующие названия: Мемелер Вег (Мемелевская дорога), Нидденер Вег (Дорога на Ниду), Заркауер Вег (Дорога на Заркау, т.е. пос. Лесной), Росситтенер Вег (Дорога на Росситтен – пос. Рыбачий) и т.д.

Бастионы Астрономический, Купфертайх, Литва и Прегель до наших дней сохранили только свои редюиты и редюиты-капониры.

Частично сохранился земляной бастион Бутерберг. На его месте сейчас находится мемориал 1200 героев-гвардейцев.

Особо хочется отметить бастион Прегель. Это было мощнейшее укрепление, поражающее с фотографий тех лет красотой и правильностью линий. Настоящий шедевр крепостного зодчества. Бастион прикрывал одновременно два направления: водный путь в город по реке и сухопутный через Фридландские ворота.

Ворота

Изначально было запланировано устройство девяти ворот: Королевские (Königstor), Россгартенские (Rossgärter Tor), Трагхаймские (Tragheimer Tor), Штайндаммские (Steindammer Tor), Аусфальские (Ausvalstor), Холлэндербаум (Holländerbaum Tor), Бранденбургские (Branenburger Tor), Фридландские (Friedländer Tor) и Закхаймские (Sackheimer Tor). Начиная с 1866 года, фортификаторам пришлось соорудить еще трое ворот для прокладки железных дорог. Одни из них, известные нам как Железнодорожные, сохранились до наших дней.

Ворота, помимо очевидной фортификационной функции, стали настоящим украшением города. Построенные в стиле неоготики они несли на себе множество чисто декоративных деталей, таких как башенки, машикули и, конечно же, скульптурные и лепные элементы.

Исходя из установленных на воротах скульптур и горельефов можно утверждать, что Королевские ворота посвящены истории Кёнигсберга: фигуры короля Оттокара II, герцога Альбрехта и короля Фридриха I как раз символизируют самые главные этапы в городской истории. Фридландские ворота знакомили горожан с историей Тевтонского ордена: великий магистр Зигфрид фон Фойхтванген с моделью замка Мариенбург в руках на внешней стороне ворот символизировал образование государства Тевтонского ордена в 1309 году. А верховный комтур и знаменосец Ордена в Грюнвальдской битве Фридрих фон Цоллерн – крушение эпохи рыцарей-монахов на территории Пруссии. Россгартенские ворота посвящались реформам в прусской армии и самом государстве, начавшимся в ходе войн с Наполеоном. Украшены они были горельефами генералов-реформаторов Иоганна Давида фон Шарнхорста и Вильгельма Лютера фон Гнейзенау. Похожая роль была и у ворот Закхаймских, посвященных героям наполеоновских войн Фридриху Вильгельму фон Бюлову и Иоганну Давиду Людвигу Йорку фон Вартенбургу, медальоны с изображением которых также украшали городскую сторону ворот. К сожалению, эти медальоны были утрачены после Второй мировой войны. Бранденбургские ворота несли на городской стороне портреты военного министра Пруссии Леопольда Германа Людвига фон Бойена и одного из авторов проекта самого вального обвода Кёнигсберга генерала и фортификатора Эрнста Людвига фон Астера. И, наконец, ныне не существующие Штайндаммские ворота украшала фигура короля Фридриха Вильгельма IV, в чье правление и были построены все кёнигсбергские ворота. Ворота Трагхаймские, Аусфальские и Холлэндербаум скульптурных украшений не имели.

Строительное описание городских ворот – это тема достойная отдельного большого рассказа, особенно с учетом индивидуальности их проектов. Но все-таки отметим их общие и главные черты. Сделаем это на примере ворот, наилучшим образом сохранивших свои передовые укрепления (кордегардию), какими являются Фридландские ворота.

Возросшая мощь артиллерии не позволяла более укрепленным воротам защищать самими себя. Поэтому около всех кёнигсбергских ворот второго вального обвода всегда находился бастион, равелин, башня или их сочетание, на которые и возлагалась оборона ворот от войск противника.

Для Фридландских ворот такой защитой был бастион Прегель. Выходящая из ворот дорога упиралась в специально высаженную рощу, а затем огибала ее, проходя перед фасами бастиона. Таким образом, вражеская армия не могла оперативно расположить артиллерийские батареи для обстрела прямой наводкой ворот, не вступив перед этим в бой с мощной артиллерией бастиона. Для защиты же от пехотных соединений, которые могли продраться через рощу, служила двойная кордегардия с мощными стенами и бойницами. Когда же атакующие войска сломят сопротивление гарнизона кордегардии, им предстояло под фланговым огнем с бастиона взломать не только дубовые, обитые железом двери ворот, но и двойное заграждение из бревен, которые закладывались в специальные пазы внутри ворот. При этом со стороны города ворота прикрывал второй эшелон обороны в виде артиллерийских казарм, частично сохранившихся на нынешнем проспекте Калинина. Таким образом, штурм ворот, как наиболее уязвимого участка крепостной ограды, грозил противнику неприемлемыми потерями. На этом примере мы видим, что основой обороны ворот является плотный, перекрестный ружейно-артиллерийский огонь. И, наоборот, роль мощных «неприступных» стен становится второстепенной, а маленькие тесные башенки ворот и легко разрушаемые зубцы парапета вообще являются исключительно элементами декора. Все остальные городские ворота оборонялись схожим образом, обязательно имели как прикрывающий их бастион, так и развитую кордегардию. Просто в процессе расширения города за пределы вального обвода, эти передовые укрепления были снесены, как и некоторые другие элементы городской фортификации.

Башни

Башни второго вального обвода Врангель и Дона являлись наиболее спорным его элементами с точки зрения практической фортификации, но зато в наше время выглядят наиболее внушительно и впечатляют туристов мощью стен и грозностью амбразур. Спроектированы они были директором крепостного строительства инженером-хауптманом с трудной для русского языка фамилией Ирфюгельбрехт и его соавтором инженером-лейтенантом фон Хайлем. Башни эти примечательны не только внешним видом, но и историей их появления.

Еще во второй половине XVIII века фортификаторы и военные специалисты пришли к мнению, что дальнейшее развитие классической бастионной системы обороны (какой являлся первый вальный обвод Кёнигсберга) не имеет перспектив. Продолжающая развиваться артиллерия сделала уязвимым сам бастион, и теперь его гарнизон не имел возможности надежно защищать прилегающие к бастионам валы, а более заботился о защите самого бастиона и его батарей.

Теперь падение города-крепости становилось вопросом времени. У французских солдат даже появилась поговорка: «Атакованный город – это взятый город».

Попытки же усилить бастионную систему дополнительными передовыми укреплениями привели к тому, что солдаты первого эшелона обороны, не заботясь об упорной защите рубежей, при первой возможности покидали их, чтобы укрыться на последней линии укреплений. В это время вышла книга известного французского военачальника и инженера Марка Рене де Монталамбера «Перпендикулярная фортификация» (La fortification perpendiculaire), в которой он предлагал кардинальные решения вопросов противостояния осадной артиллерии. Одним из них стали так называемые «монталамберовские башни». Критики не уставали спорить с Монталамбером, а немногочисленные поклонники считали его гениальным новатором, но при его жизни ни одна из его фортификационных идей в полной мере не была воплощена в камне. И вот, спустя полвека после смерти Монталамбера, проекты его башен легли в основу кёнигсбергских Доны и Врангеля. Башни эти были призваны защищать мощным артиллерийским огнем сложный участок обороны по берегу Верхнего озера. Поскольку круглая башня в принципе может огрызаться только расходящимся по радиусам огнем, то его необходимая плотность достигается введением нескольких ярусов амбразур и артиллерийской позиции на крыше. Зато такая башня способна к круговой обороне и практически не имеет слабых мест. Батареи башни имеют преимущества по дальности прямого выстрела перед противником, т.к. расположены на возвышении относительно его батарей. Пробравшийся к ее стенам противник для штурма вынужден спуститься в круговой ров, который простреливается из маленьких башенок-капониров. Таким образом, осуществляется оборона башни как на дальних, так и на ближних подступах. Однако, как мы видим, все выше сказанное имеет смысл, когда артиллерия стреляет только настильным огнем, как это было на момент проектирования башен. И в этом случае генералы опять подготовились к прошедшей войне.

Кроме вышеуказанных типов оборонительных сооружений следует отметить наличие в кольце обороны трех равелинов: Хабербергского, Фридландского и Закхаймского. Первые два вы можете и сейчас найти в Южном парке, Закхаймский же располагался у одноименных ворот и был срыт при расширении границ города в 1910-12 гг.

Равелин в классической бастионной крепости – это треугольное сооружение, расположенное перед главным оборонительным рвом между бастионами.

В модернизированной бастионно-капонирной системе второго вального обвода Кёнигсберга равелины выполняют ту же роль, что и бастионы – с их фасов велся перекрестный огонь по осадным батареям противника, а редюиты своими батареями прикрывали главный вал фланговым огнем. При этом равелины были несколько сильнее выдвинуты вперед и оторваны от главного вала. Кроме них в комплекс вальных укреплений входили уже упомянутая оборонительная казарма Кронпринц, модернизированный форт Фридрихсбург, для которого тогда же построили новые ворота, известные нам как Фридрихсбургские (ныне филиал Музея Мирового океана). Так называемый Луговой фронт был представлен одним единственным Луговым люнетом. Располагался он на острове Ломзе (Октябрьский), недалеко от того места, где сейчас строят новый футбольный стадион. Остров считался маловероятным местом для ведения боевых действий, поэтому защита города там была весьма условной.

Водные артерии городского вала

Каждый, кто гулял по валам и бастионам оборонительного пояса, не мог не заметить, что везде присутствует вода. Это не удивительно, так как для строительства рва перед укреплениями фортификаторами был выбран вариант с заполненным водой рвом. В Кёнигсберге с источниками воды проблем не было, поэтому строительство сухого рва здесь было бы осуществить куда сложнее, чем водного.

Условно водный ров можно разделить на две северные части (слева и справа от Верхнего озера) и южную часть, остатки которой можно увидеть в Южном парке. Поскольку более или менее в первозданном виде сохранилась только часть крепостного рва от Верхнего озера к Королевским воротам и далее в Прегель, то именно ее мы и рассмотрим подробнее.

Казалось бы, если есть два водоема с разным уровнем воды, то устроить водный ров проше простого – прокопал канавку, которую заполнит вода из верхнего водоема, стремясь стечь в нижний, и ров готов.

Но на деле все оказалось значительно сложнее: разница уровней между Верхним озером и Прегелем составляет 22 метра. Ров с водой превратился бы в бурный, но достаточно мелководный поток, причем с реальными шансами за несколько дней полностью спустить Верхнее озеро в реку.

Именно поэтому водный ров представляет собой систему каскадов, разделенных дамбами и регулирующими поток системами.

Первый регулятор уровня воды находится под симпатичным мостиков у башни Дона. Он представляет собой простую металлическую задвижку, которую можно поднимать и опускать, регулируя уровень  в первом бассейне возле башни. Сейчас здесь лужайка с травой и ручейком, но когда-то вся территория этой лужайки возле башни была заполнена водой.

Следующий регулятор находится в капонире башни. Многие видели «ход» под маленькой башенкой-капониром, через который протекает ручеек из Верхнего озера. Такой же есть и у башни Врангель. Так вот, этот «ход» предназначался исключительно для воды, а заслонка в капонире регулировала ее поступление во второй бассейн у башни.

Далее до Королевских ворот располагалось три дамбы, разбивающие ров на три каскада с разным уровнем воды в них. Первая дамба находилась у бастиона Обертайх (сейчас там мост на ул. Александра Невского, под которым протекает ров). Вторая – между бастионами Обертайх и Грольман, третья – у самого бастиона Грольман. Благодаря этим дамбам поддерживается высокий уровень воды в крепостном рве при небольшом расходе воды из Верхнего озера. Ниже Королевских ворот дамбы сейчас отсутствуют, и поэтому ров здесь узкий и неглубокий. Но, определенно, раньше и здесь он был перегорожен дамбами. Последняя дамба находится уже у бастиона Литва пред самым впадением крепостного рва в Прегель.

Ров вдоль Литовского вала в XIX веке представлял собой достаточно угрюмую картину: по одну сторону амбразуры бастионов, по другую – городские кладбища. Прямо-таки как река Стикс между миром живых и мертвых.

Водный ров по другую сторону Верхнего озера также состоял их дамб и каскадов. Однако в начале XX века он претерпел сильные изменения: у башни Врангель его пустили по подземному коллектору, затем он снова показывался на поверхность, чтобы через 300 метров вновь нырнуть под землю и по раздвоенному коллектору попасть в Парковый ручей и продолжение крепостного рва у парка Победы.

Некоторые форты Кёнигсберга, сохранившиеся до наших дней

1 из 10

Вместо заключения

Как уже говорилось, в 1862 году строительство сооружений второго вального обвода Кёнигсберга было закончено. Но развитие крепости Кёнигсберг на этом не остановилось. Уже под конец строительства фортификаторам было понятно, что новые вальные сооружении не выполнят возлагающихся на них задач по обеспечению надежного прикрытия города от вражеских армий. Почти сразу же в проект обваловки стали вноситься изменения, которые по замыслу авторов должны были компенсировать возросшую мощь артиллерии и отодвинуть осадные батареи вероятного противника от центра города. Для этого измененным планом предусматривалось строительство 15 вынесенных вперед укреплений-люнетов. Для этого были зарезервированы участки земли под их строительство – эспланады. На них были построены три укрепления: люнеты Бёттхерсхёфен (в нынешнем парке «Юность»), Нойе Бляйхе (в парке Победы) и Мюленхоф (на терр. Калининградского тарного комбината).Строительство остальных так и не было начато.

Начавшаяся в 1870 году Франко-прусская война наглядно показала, что городская обваловка и всевозможные способы ее модернизации не имеют в современной войне никаких шансов противостоять средствам нападения.

Ход боевых действий показал, что оборонительные рубежи надо выносить не менее чем за 5 км от центра города, а потому вся Европа принялась строить фортовые крепости. Этого этапа крепостного строительства не избежал и Кёнигсберг, получивший в 1872-1890 годах 12 больших и 3 малых форта.

Крепостные укрепления второго вального обвода прослужили по прямому назначению до начала ХХ века. Основная фортификационная полоса к тому времени переместилась на линию фортов, бастионы же исполняли роль второго эшелона обороны города. К 1910 году бастионное кольцо стало мешать как военным, так и гражданским властям. Первые не желали содержать давно устаревшие сооружения, вторым надо было развивать город за пределы обваловки. Поэтому решение о возмездной передаче муниципалитету вальных укреплений устроило всех. Городские власти тут же снесли наиболее мешающие дорожному строительству городские ворота, срыли валы почти всех бастионов, а также главный вал на большом протяжении. Часть рва была использована для устройства железных дорог. На оставшихся вальных сооружениях расположился так называемый «Зеленый пояс Шнайдера» – парковая зона для отдыха горожан. Тем не менее совсем на покой старым укреплениям уходить было рано – они стали вновь востребованными как крепости во время штурма города в апреле 1945 года. А башня Дона даже стала символом победы над фашизмом в отдельно взятом городе – своего рода «кёнигсбергским рейхстагом».

После войны бастионы, ворота и башни Кёнигсберга использовались в различных целях, в основном как хозяйственные помещения. Новая эпоха наступила для них в 1979 году, когда в башне «Дона» открылся Музей янтаря.

В настоящее время учреждениями культуры заняты Королевские, Закхаймские, Фридландские и Фридрихсбургские ворота, возможно, музеем вскоре станет и башня Врангель. Несомненно, что роль учреждений культуры – самая подходящая для этих уникальных для российского архитектурного наследия объектов.

Алексей Петрушин
Историк-любитель, краевед

Фото автора