Начало космической эры, звездные 1960-е, на кинокадрах — счастливые космонавты и ликующий народ… Триумфальное шествие прервалось в апреле 1967-го после катастрофы «Союза-1». Тогда космические хроникеры впервые запечатлели страшную картину: в гробу на белом атласе — обугленная черная масса, останки командира корабля Владимира Комарова, вокруг стоят подавленные летчики и космонавты. Это была первая космическая смерть.
Каким он парнем был
Не прошло и трех лет с тех пор, как Владимир Комаров, командир «Восхода-1», вместе с конструктором Константином Феоктистовым и врачом Борисом Егоровым совершил полет в первом многоместном корабле без скафандров. Тогда праздновали победу…
«Знаете, каким он парнем был!» — пели о Гагарине. Эти слова полностью подходят и к его лучшему другу Владимиру Комарову.
Он был красив — внешне и внутренне. В первом отряде космонавтов Комаров — единственный летчик-испытатель, причем с академическим инженерным образованием. Кристально честный и скромный, Владимир Михайлович остался таким же и после полета, в отличие от многих коллег, покружившихся в лучах славы, женщин и блестящих компаний. На его «главной орбите» оставались лишь семья, отец и старые друзья, которые до сих пор со слезами вспоминают его бесконечную доброту.
Провальные «Союзы»
В 1966-м после смерти Королева генеральным конструктором назначили его соратника Василия Мишина. Конечно, это была личность не того масштаба, что сказалось на ходе работ по «Союзам».
«Союз-1» был по счету четвертым. Три предыдущих испытания беспилотных «Союзов» (под именем «Космос») закончились провалом. Первый не смогли посадить на территории СССР, и сработала система автоподрыва, чтобы спускаемый аппарат «не достался врагу». Во время старта второго «Союза» вдруг включились двигатели системы аварийного спасения, и корабль взорвал ракету. Третий еще в полете стал чемпионом по отказам разных систем, а при посадке затонул в Аральском море. Когда корабль вытащили, обнаружили дыру — теплозащитное покрытие прогорело насквозь. Впору было готовить новый испытательный пуск.
Но вместо этого решили запустить… аж два пилотируемых «Союза» (командир «Союза-2» — Валерий Быковский), да еще состыковать их! Из второго корабля два космонавта — Евгений Хрунов и Алексей Елисеев — должны были перейти через космос в «Союз-1» к Комарову и с ним вернуться на Землю.
Это была авантюра в рамках подготовки советского полета на Луну. СССР неумолимо отставал в лунной гонке с американцами, а потому лихорадило всех сверху донизу. Да и к 50-летию Октябрьской революции требовался хороший космический подарок.
«Лететь готов!»
Сейчас утверждают: Комаров знал, что обречен, и не раз говорил об этом друзьям. Смысл сказанного примерно таков: «Корабль недоработан, вернуться шансов мало, но отказаться не могу, тогда полетит мой дублер Гагарин, а его надо беречь». Но разве дублера «попроще» Комаров мог бы подставить? Конечно, нет. Да и отказ — это профнепригодность.
По свидетельству дочери космонавта Ирины, отец, готовясь к полету, научил жену водить машину, настояв, чтобы та сдала на права. На 8 Марта привез ей огромный сервиз: «Будешь потом принимать гостей». Перед отъездом на космодром привел в порядок все документы, ответил на все письма. А 16 марта созвал гостей на сорокалетие. Через 40 дней он погиб….
Думал ли он, что не вернется? Наверное. После трех провальных запусков хороший исход казался чудом.
В апреле 1967-го, когда Государственная комиссия принимала решение о запуске «Союза-1», космонавт якобы сказал, что корабль нельзя отправлять в столь ответственный полет из-за многочисленных дефектов. Тогда Комарова обвинили в трусости. Космонавт ответил кратко: «Лететь готов».
Об этом рассказывалось в одном из телефильмов, но запись выступления не транслировалась.
Судя по дневникам генерала Каманина, командир «Союза-1» говорил о неисправностях на корабле только в частных разговорах после тренировок. А в мемуарах конструктора Бориса Чертока упоминается лишь критика замначальника Байконура полковника Кириллова, сказавшего, «что сотни замечаний, полученных во время испытаний, свидетельствуют о том, что корабли еще «сырые». После чего Мишин вспылил…
Все конструкторы высказались за полет, сочтя, что недостатки устранены. Лишь один из них, Иван Прудников, настаивал на дополнительном пуске беспилотного «Союза» для проверки теплозащиты.
В те последние дни Комаров напряженно готовился к полету и даже настаивал, чтобы при стыковке причаливание «Союзов» выполнить вручную. Как настоящий профессионал… Но что таилось в глубине его души?
«Никогда не видел Комарова таким сосредоточенным и печальным», — записал журналист Ярослав Голованов после одного из интервью.
Ярослав Голованов вспоминал: ночью 23 апреля перед стартом «Володя стоял на верхушке ракеты в голубом свете прожекторов и махал всем рукой. Я опрашивал потом многих людей. Ни у кого… не было чувства, что мы видим его в последний раз».
На волоске от гибели
Сразу после выхода «Союза-1» на орбиту начались проблемы: не раскрылись солнечная батарея, дублирующая антенна телеметрической системы и козырек, защищающий солнечно-звездный датчик 45К от выхлопов двигателей.
Тут вышел на связь космонавт: «Я — Рубин. Самочувствие хорошее. Параметры кабины в норме. Не открылась левая солнечная батарея. Закрутка на Солнце не прошла…» И, не теряя самообладания, продолжил доклад об отказах других приборов.
Когда выяснилось, что датчик 45К вышел из строя, конструкторы схватились за головы: значит, ни солнечная, ни звездная ориентация на автоматике невозможны. И возвращение корабля на Землю теперь зависит только от космонавта.
Действуя четко и грамотно, Владимир Комаров долгие часы пытался произвести ориентацию вручную, но тщетно. К тому же эти маневры съедали ограниченный запас энергии.
В Центре управления поняли, что при асимметрии, вызванной нераскрытой левой батареей, закрутка не пройдет и раскрывшаяся батарея не будет направлена на Солнце. А значит, корабль останется без энергии.
После мучительных споров пуск «Союза-2» отменили. Теперь главным было приземление Комарова.
На исходе первых суток полета командиру «Союза-1» передали приказ: используя ионную ориентацию, на 17-м витке идти на посадку. Однако тормозной импульс не прошел. Полет продолжался.
Землю лихорадило: сеанс связи закончился, а новых указаний передать не успели. Положение критическое: еще пара витков, и запасы энергии на корабле будут на исходе. Дальше — гибель… От безысходности Центр управления решился на крайний вариант.
Когда «Союз-1» вошел в зону связи, Комарову предложили сориентировать корабль вручную — на глазок, соразмеряя пространственное положение «Союза» с проплывающим внизу земным шаром. После этого подключить гироскопы, чтобы не допустить отклонений корабля при полете над ночной стороной планеты. Выйдя из тени, произвести дополнительную коррекцию вручную и в 5 часов 57 минут 15 секунд (!) включить двигатель на торможение. «Расчетное время работы двигателя 150 секунд. После 150, если нет выключения от интегратора, выключить двигатель вручную», — передал своему другу Гагарин.
Такой вариант космонавты никогда не отрабатывали, он считался нереальным. Но теперь это был единственный шанс на спасение. И Владимир Комаров на отлично выполнил эту сложнейшую программу, требующую филигранного искусства управления.
Уже при сходе с орбиты космонавт передал: «Двигатель отработал 146 секунд… В 6 часов 14 минут 9 секунд прошла команда «Авария-2».
Эта команда означала, что «Союз-1» перешел на баллистический (неуправляемый) спуск по крутой траектории. Конечно, это был не лучший вариант, но вполне нормальный: так спускались первые корабли «Восток».
А потому на рассвете 24 апреля все ожидали благополучного приземления.
Трагедия на спуске
В Евпаторийском центре управления измученные руководители полета на радостях выпили винца. Гагарин, улыбаясь, сказал конструкторам: «Что бы мы делали без человека! Ваша ионная система оказалась ненадежной, датчик 45К отказал, а вы все еще не доверяете космонавтам».
Тем временем «космические чины» с Байконура вылетели на место посадки. «При наборе высоты нам передали: «Парашют раскрылся, объект приземлился в 65 километрах восточнее Орска… Комаров блестяще справился с пилотированием неисправного корабля», — по горячим следам записал генерал Каманин.
Увы, вскоре он услышал жуткое: «Корабль горит, космонавт не обнаружен». Местные жители рассказали, что «Союз-1» стремительно падал с неба, парашют закрутился и не был наполнен. Ударившись о землю, аппарат взорвался, и начался страшный пожар из-за перекиси водорода в баках (для двигателей мягкой посадки). Сбивая пламя, люди забросали его землей.
Через час раскопок обнаружили останки Комарова: пожар превратил их в обгорелый комок. Впоследствии утверждали, что он погиб от удара о землю или от перегрузок при приземлении. На месте трагедии насыпали холмик, летчик-испытатель Сергей Анохин положил на него свою фуражку.
Тем временем в квартире Комаровых отключили телефон. Жена космонавта сразу поняла: что-то случилось. Ей был знаком ужас ожидания. Однажды, когда Владимир служил в Закарпатье, она услышала, что разбился летчик с фамилией на К. С младенцем-сыном на руках выбежала из дома… Тогда Валентину Комарову горькая чаша миновала. А теперь на пороге квартиры стоял генерал. Валентина Яковлевна только выдавила: «Вы уверены?» — «Да, это абсолютно точно», — прозвучало в ответ.
Ее пытались уговорить не ездить на аэродром встречать гроб с останками мужа, но вдова космонавта твердо заявила: «Последние часы я буду с ним. Я всю жизнь готова стоять перед ним на коленях».
Прощание с героем космоса затмило недавние похороны министра обороны Малиновского: люди искренне переживали гибель космонавта. Урну с прахом командира «Союза-1» замуровали в Кремлевской стене.
…Не пройдет и года, как здесь похоронят Юрия Гагарина, который последним на Земле сказал ему: «До скорой встречи!»
Расследования: явное и тайное
Комиссия по расследованию установила следующее. Запасной парашют «Союза-1» был вытянут, но не раскрылся «из-за аэродинамического затенения» неотстреленным тормозным парашютом (который должен «вытаскивать» основной). Основной же парашют не вышел якобы из-за деформации контейнера. А почему это произошло, так и не докопались.
Тем временем «фирма» Мишина — КБ и завод-изготовитель — тихой сапой выявили причину катастрофы. Эта причина много лет спустя всплыла в мемуарах конструкторов Константина Феоктистова и Бориса Чертока.
Что же произошло?
После обмазки спускаемого аппарата (СА) теплозащитным покрытием он помещался в автоклав, где при высокой температуре шла полимеризация. В нарушении технологии «Союз-1» и «Союз-2» пошли в автоклавы без крышек парашютных контейнеров: запоздали изготовители. Чем их закрывали — покрыто мраком. В любом случае закрыли неплотно, и поверхность контейнеров покрылась налетом смолы, став шероховатой, клейкой. И потому тормозному парашюту не хватило усилий вытащить плотно уложенный огромный основной парашют. Вот так фатально сработал наш русский авось.
Главных виновников гибели Комарова в лучшем случае наказала только совесть. А виновники плохой работы датчиков и солнечных батарей, как ни парадоксально, оказались спасителями других космонавтов: если б батареи раскрылись, наверняка запустили бы «Союз-2». Тогда Хрунов и Елисеев погибли бы вместе с Комаровым. А следом — Быковский. Но судьба уберегла.
Вся наша космическая промышленность получила тогда хорошую встряску, и потому «Союз» со временем стал надежным кораблем, недаром он летает по сей день. Как живой памятник Владимиру Михайловичу Комарову.
Постскриптум о достойной смерти
После гибели «Союза-1» «западные голоса» вещали, будто станции слежения засекли последние крики космонавта, проклинавшего всех и вся, включая генсека Брежнева, болтали и о прощальном разговоре Комарова с главой правительства Косыгиным.
Подобных «сантиментов» нет ни в советских (и российских) традициях, ни в менталитете. Очень сомнительно, чтобы «кто-то из первых» возжелал разговора с аварийным «Союзом», тем паче управленцы едва успевали формулировать и передавать на борт новые вводные.
На спуске связь прекратилась (в атмосфере обшивка СА горит). Она могла возобновиться, лишь когда вышел закрученный запасной парашют с антенной на стропах. А это — за минуту до катастрофы, ведь корабль падал с огромной скоростью. Вот и все время для слов, криков… Но космонавт мог уже потерять сознание или погибнуть.
В любом случае такие герои, как Владимир Комаров, умели умирать достойно. Примеров в истории достаточно. Советский офицер, летчик-космонавт, сознательно выбравший смертельно опасную профессию, командир «Союза-1» был готов выполнить любой приказ, даже смертельный, и он его выполнил…
Ирина Громова
