Взлёты и падения маршала Победы

26 октября 1957 года маршал Георгий Жуков был снят с поста министра обороны, а несколько дней спустя выведен из состава Президиума ЦК КПСС. Это была уже вторая опала маршала за последние десять с небольшим лет. Хотя Жуков, безусловно, не был единоличным творцом победы, именно он отметился во многих важных символических моментах: Жуков брал Берлин, Жуков принимал капитуляцию немцев, он же принимал Парад Победы на Красной площади. После этого казалось, что он находится на пике славы и теперь его ждёт такая же славная судьба, что и его коллег из стана союзников — Эйзенхауэра и Монтгомери, один из которых стал американским президентом, а второй — заместителем командующего НАТО в Европе. Казалось, все испытания уже позади, однако Жукова вместо лаврового венка победителя ждали серьёзные проблемы. Мы вспоминаем, как складывалась послевоенная судьба маршала.

На пике славы

В годы войны Жуков постепенно начал выдвигаться на первые роли. Именно он стал первым маршалом военного времени, опередив остальных боевых генералов. Жуков был заместителем Верховного главнокомандующего Сталина и являлся единственным незаменяемым на протяжении всей войны членом Ставки (за исключением самого Сталина). Именно Жуков возглавлял советскую делегацию, принимавшую официальную капитуляцию немцев.

В июне 1945 года маршал Жуков принимал Парад Победы на Красной площади. Стоит отметить, что, по словам Василия Сталина (сына вождя), парад готовился принимать его отец и он даже тренировался на лошади, но однажды она понесла его и, опасаясь конфуза, Сталин перепоручил это дело Жукову, который, в отличие от Сталина, был опытным кавалеристом.

На самом деле Жуков принимал даже два парада: второй в сентябре того же года был проведён союзниками в Берлине. Правда, в этом случае Жуков принимал парад только в качестве представителя одной из стран-победительниц.

В первые дни после войны Жуков также становится главой Советской военной администрации в Германии, которая сочетает в себе как политическую, так и военную власть. Фактически он становится главой советской части Германии.

В начале 1946 года Жуков становится главнокомандующим Сухопутными войсками — самыми многочисленными в СССР. В этот период он был на пике славы, но уже через несколько месяцев началось его внезапное падение.

Первая опала

Примерно через год после окончания войны Сталин решил «укоротить» военных, чтобы не забывали своё место и помнили, кто главный. И дело не только в подозрительности Сталина, но и в сложности изначальных отношений партии и армии.

Дореволюционные большевики ненавидели армию как институт, поскольку считали военных главными слугами капитала. Вся дореволюционная пропаганда большевиков сводилась к тому, что офицеров как главных псов режима надо убивать, а солдатам из армии бежать. В случае своей победы большевики не планировали создавать армию — вместо этого они намеревались создать нечто вроде добровольного территориального ополчения. Даже во время Гражданской войны поначалу они пытались комплектовать РККА только на добровольной основе.

Но очень скоро стало ясно, что никакой войны так выиграть не получится: желающих воевать слишком мало, поэтому в армию пришлось мобилизовать. Но кто-то должен был и управлять мобилизованными солдатами, а своих офицеров у большевиков не было. Пришлось брать на службу офицеров царской армии, иногда убеждением, а иногда и насильно. Разумеется, ни о каком доверии к прежним врагам не могло быть и речи, поэтому с целью политического контроля над армией был учреждён институт комиссаров, которые следили за лояльностью военспецов.

Хотя за прошедшие 20 лет кадровый состав армии почти полностью обновился, политический контроль никуда не делся, и военные его недолюбливали. На этой почве некоторая напряжённость между партией и армией сохранялась.

А после такой грандиозной победы военные, естественно, ощущали себя уже по-другому, и это не могло не беспокоить партийное руководство и Сталина. Поэтому для начала Сталин демонстративно назначил первым послевоенным министром обороны не кого-то из высшего командного состава армии-победительницы, а Николая Булганина — человека сугубо гражданского и никакого отношения к армии никогда не имевшего. Он не служил в армии даже в юности, зато считался доверенным человеком вождя. В годы войны он был человеком Сталина в военных советах нескольких фронтов, но военными операциями никогда не занимался. Ему было присвоено звание генерал-полковника, а после назначения министром — маршала, что, конечно, было демонстративным сигналом военным, которые свои генеральские и маршальские звания ждали по 25—30 лет, да и то дожидался не каждый.

Было инициировано сразу несколько уголовных дел против высокопоставленных военных, чтобы заодно прощупать и Жукова. В 1946 году появилось т.н. авиационное дело. Сын Сталина Василий, к слову, в 21 год уже бывший полковником, а в 25 лет — генералом ВВС, нажаловался отцу, что самолёты стали часто попадать в аварии — не иначе, в руководстве авиахозяйства засели вредители. Одним из арестованных по делу был главный маршал ВВС Новиков. Однако на допросах от него в основном добивались показаний против Жукова, которые он дал после недели соответствующей физической и психической обработки.

Эти показания, в которых Новиков заявлял, что Жуков склонен к бонапартизму и обособлению сторонников вокруг своей личности, а также пытается присвоить заслуги в победе в ВОВ себе и принизить роль Сталина, были зачитаны прямо на заседании Высшего военного совета 1 июня 1946 года в присутствии самого Жукова и остальных высших военачальников.

Однако почти все военные, к неожиданности партийцев, которые уже начали обличать бонапартиста Жукова, заявили о недоверии этим показаниям. Все маршалы заявили, что знают Жукова как честного коммуниста, верного Сталину, хотя и подтвердили некоторые отрицательные черты его характера, такие как грубость и тщеславие, выражавшееся в преувеличении собственной роли в войне.

Жуков был не только опозорен. Всего три месяца назад ставший главкомом Сухопутных войск, он был снят со всех постов и отправлен руководить Одесским военным округом. Впрочем, можно сказать, он вышел сухим из воды: маршалу Новикову по «авиационному делу» дали 25 лет.

Но это был ещё не конец. Вскоре последовало т.н. трофейное дело, по которому была арестована внушительная группа генералов. Был арестован и близкий друг Жукова Константин Телегин. Его уже брали в разработку в связи с «авиационным делом», пытаясь получить показания на Жукова, а теперь арестовали и обвинили в мародёрстве в Германии, откуда он вывез внушительные трофеи. По той же схеме был арестован и обработан на допросах адъютант Жукова Сёмочкин, который дал показания о низком моральном облике Жукова: не платил партвзносов, сожительствовал с «походной женой» и т.д.

Телегин после избиений дал нужные показания. На даче и в квартире Жукова, пока он отсутствовал, были проведены тайные обыски в поисках чемодана с драгоценностями, который он якобы вывез из Германии вместе с большим количеством мебели.

Не найдя чемодана, Жукова решили вызвать в ЦК для объяснений, зачитав показания Телегина и Сёмочкина. Маршал пояснил, что все ценности, какие у него есть, он покупал на советскую зарплату или получил в подарок. Для многих покупок у Жукова были убедительные аргументы, либо он мог документально подтвердить факт покупки. Поэтому и на этот раз все обвинения серьёзных последствий не имели, за исключением одного: его исключили из числа кандидатов в ЦК.

Однако и после этого маршала не оставили в покое. В 1948 году начались суды над фигурантами «трофейного дела», и его вновь припомнили Жукову. Кроме того, его обвинили в том, что он наградил орденом Отечественной войны популярную певицу Лидию Русланову, за что ему был объявлен выговор.

В 1948 году политбюро специально разбирало личное дело Жукова, достаточно нелестно его охарактеризовав и обвинив в стяжательстве, позорящих честь мундира поступках и низких моральных качествах. Более того, постановление было открытым и печаталось в прессе. Вся страна имела возможность прочитать, что «товарищ Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародёрства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей. Будучи вызванным в Комиссию для дачи объяснений, товарищ Жуков вёл себя неподобающим для члена партии и командира Советской армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения». После этого Жукова вновь снимают с должности командующего Одесским ВО и отправляют на аналогичную работу в третьестепенный Уральский ВО, где почти не было войск. После этой порции унижений маршал слёг с сердечным приступом.

Возвращение на вершину

Хотя многих военных из ближайшего окружения Жукова арестовали и по надуманным предлогам посадили, самого Жукова не трогали, ограничившись публичным унижением. Возможно, Жукова оставили на всякий случай: как раз тогда начиналась холодная война, в ближайшее время ожидался новый полномасштабный военный конфликт, и военный с таким богатым опытом был необходим армии. Небольшая реабилитация произошла ещё в последний год жизни Сталина, когда Жукова снова сделали кандидатом в члены ЦК. По сравнению с тем, что он потерял, это было не так уж много, но хоть что-то.

Новый взлёт произошёл уже после смерти Сталина, когда его ближайшее окружение распределяло посты над ещё не остывшим трупом вождя. Берия предложил вернуть Жукова с Урала и сделать заместителем министра обороны Булганина. Это была фатальная ошибка: Берия вернул из замаскированной ссылки человека, который через несколько месяцев арестовал его, не моргнув глазом. Впрочем, есть версии, что инициатором возвращения Жукова был Хрущёв, который и возглавил заговор против Берии.

Маршала Жукова пригласили в заговор одним из последних. Весь план уже был разработан, и его можно было провернуть даже без Жукова, однако его решили привлечь по двум причинам. Во-первых, Жуков всё ещё обладал определённой популярностью: он был узнаваем и имел авторитет и харизму. Во-вторых, Жуков страшно ненавидел Берию и считал его виновником всех своих злоключений. При этом нет никаких данных о том, что Берия когда-либо проявлял самостоятельную инициативу в гонениях на Жукова или интриговал против него. Кроме того, сказывалась и традиционная нелюбовь военных к спецслужбам и особистам.

По установленному заранее сигналу Жуков с группой военных вошли на заседание Совета Министров и арестовали некогда всесильного Берию. В благодарность за участие в аресте Жуков получил повышение: из кандидатов в члены ЦК стал членом ЦК. А как только Хрущёв вошёл в силу, он назначил Жукова сначала министром обороны, а затем и кандидатом в члены Президиума ЦК (так тогда называлось Политбюро).

Летом 1957 года группа сталинских соратников (Молотов, Каганович, Маленков), объединившись в т.н. антипартийную группу, попыталась сместить Хрущёва. Однако Жуков выступил в поддержку генсека Хрущёва, за что был переведён из кандидатов в члены президиума в сам президиум. Это была одна из высших ступеней, каких можно было достичь в политике. Президиум (Политбюро) определял всю советскую политику, и даже генеральный секретарь обязан был прислушиваться к этой узкой группе лиц.

Жуков был на вершине славы сразу после войны, на долгие годы угодил в опалу, но смог вернуться и достичь даже больших высот. Однако на этот раз падение было ещё более скорым.

Вторая опала

Всего через четыре месяца после назначения в Президиум Жуков угодил в очередную опалу. Ещё став министром обороны, Жуков начал проявлять излишнюю по тем временам самостоятельность. Так, он отказался выделить солдат для уборки сельхозурожая, мотивируя это тем, что это не солдатская обязанность. Жуков ещё с 30-х годов зарекомендовал себя как непримиримый противник подобных практик и, став наконец полновластным министром обороны, начал активно им противодействовать.

Жуков напрасно решил, что армия победой в войне реабилитировала себя и преодолела то недоверие, которое изначально было к ней у старых большевиков. Поэтому, когда он предложил Хрущёву переподчинить внутренние и пограничные войска Министерству обороны, он получил категорический отказ.

На сильное сопротивление партии натолкнулась и его инициатива сократить роль органов партийного контроля в армии, ограничив власть ГлавПУРа (Главного политического управления армии). Это способствовало повышению популярности Жукова в армии: ведь военные никогда не любили приставленных следить за ними комиссаров, особистов, замполитов и политруков. Но вместе с этим Жуков терял поддержку в высших партийных кругах.

В конце концов, Жуков был просто популярной фигурой. Не настолько популярной, как сейчас, когда он позиционируется едва ли не как главный творец победы в войне, но всё же достаточно популярной, чтобы заставлять партийных деятелей нервничать. У Жукова была своеобразная харизма, которой не было ни у кого из Политбюро того состава; к тому же он постоянно тянул одеяло на себя, пытаясь представить всё так, словно главная роль в победе принадлежала армии, а вовсе не мудрой партии.

Первым звоночком для маршала стал монументальный труд «История ВОВ», для работы над которым Жукова даже не пригласили. Это был сигнал маршалу, что его взгляды на войну противоречат «правильным» партийным взглядам. Вскоре его отправили с продолжительным визитом в Югославию, якобы для улучшения отношений с этим государством. Жуков не очень хотел ехать и поддался только после настойчивых просьб Хрущёва. Визит в Югославию искусственно затягивался из Москвы, поскольку Хрущёву нужно было время, чтобы заручиться поддержкой Президиума для низвержения Жукова.

Собрав силы, Хрущёв инициировал собрание Президиума без присутствия Жукова, на котором методы его работы и он сам были подвергнуты беспощадной критике. Маршала обвинили в бонапартизме (стандартное обвинение с 1917 года), культе личности (совсем недавно началось развенчание культа личности Сталина) и стремлении оторвать армию от партии (ослабление роли политических органов в армии).

ГлавПУРу было разрешено не только вернуть старые дожуковские позиции в армии, но и усилить их. Резолюции Президиума были спущены «вниз» и активно обсуждались на партийных собраниях и в воинских частях, где растолковывались в соответствии с линией партии.

26 октября 1957 года Жуков возвратился в Москву из Югославии; в тот же день он был отправлен в отставку с поста министра обороны. Он был вызван на заседание Президиума, где его раскритиковали теперь уже в его присутствии и единогласным решением вывели из состава Президиума. Жуков был отправлен на пенсию. Он был единственным высоким советским военачальником, не зачисленным после отставки в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны (орган, специально созданный Хрущёвым в качестве поощрительного довеска к почётной пенсии офицеров в звании генерала армии и выше). С другой стороны, высокую пенсию и прочие полагавшиеся бонусы ему всё же сохранили.

В следующие семь лет хрущёвского правления Жуков был в опале. Маршала не приглашали ни на какие мероприятия, в том числе и посвящённые истории войны, а в многотомной «Истории Великой Отечественной войны» упомянули всего несколько раз, в основном — чтобы покритиковать за неудачи первого этапа войны.

После прихода к власти Брежнева произошла частичная реабилитация маршала. В 1965 году Жукова впервые пригласили на официальное государственное мероприятие, приуроченное к 20-летней годовщине победы в войне. Ему разрешили опубликовать мемуары, хотя уже в то время партия тщательно следила за своей монополией на «правду о войне». К 70-летнему юбилею маршал получил ещё один орден Ленина.

Но к тому моменту Жуков был уже немолод. Если в отставку он уходил энергичным человеком в расцвете сил, то теперь ему было за 70, маршал пережил инсульт, хотя и работал до последних дней над второй частью воспоминаний.

Превращение в легенду

Косвенным образом превращению Жукова в культовую фигуру поспособствовал сам Брежнев, заложивший основы празднования Дня Победы, который со временем стал вытеснять главный советский праздник — 7 ноября — День революции, а в постсоветское время оказался безальтернативно главным государственным праздником. Если в сталинские времена рядом со словом «победа» всегда присутствовало слово «Сталин», а в последующие советские времена слово «Сталин» заменили словом «партия», то с крушением советской идеологии «партию» заменил «Жуков».

С распадом СССР Жуков стал безоговорочно главной фигурой войны. Если посчитать все объекты, названные в его честь, то с ним не сравнятся все остальные советские маршалы вместе взятые, не говоря уже про руководителей советского государства, из которых только Ленин может составить конкуренцию маршалу в топонимике, да и то только по инерции.

Политически неудобный при жизни, после смерти Жуков, напротив, превратился в политически удобную фигуру и окончательно затмил собой всех остальных советских военачальников. Если при жизни роль Жукова замалчивалась или принижалась, то после смерти, особенно в постсоветские времена, она нередко стала преувеличиваться: он официально стал именоваться маршалом Победы.

Разумеется, реальный Жуков был значительно сложнее, чем представляют его страстные поклонники или убеждённые недоброжелатели. Как и все остальные советские военачальники той войны, Жуков имел на своём счету как ужасающие провалы, так и блестящие победы. Но харизма и драматические перипетии послевоенной судьбы маршала позволили ему затмить всех своих коллег и стать главным действующим лицом той войны с советской стороны.

Евгений Антонюк