15 октября 1959 года в подъезде одного из мюнхенских домов было обнаружено тело мужчины с разбитой головой. Пострадавший был ещё жив, но находился без сознания. По дороге в больницу мужчина скончался, так и не придя в сознание. Первоначально доктора подозревали, что у него случился сердечный приступ, из-за чего он упал и ударился головой о каменный пол. Однако при осмотре у него обнаружили пистолет. Заподозрив неладное, врачи вызвали полицию. Полицейские выяснили, что погибшего мужчину зовут Стефан Попель, кроме того, он ранее был известен под именем Степан Бандера (один из лидеров украинских националистов). Начатое расследование не выявило никаких подозреваемых, и если бы не один, можно сказать, случайный фактор, обстоятельства гибели Бандеры так и были бы неизвестны и по сей день и оставались бы одной из неразгаданных загадок века. Мы выяснили, как погиб один из символических лидеров украинских националистов.
Послевоенное прозябание
После окончания войны Степан Бандера оказался в Германии, точнее на территориях, оккупированных победителями в этой войне. Обе стороны искали Бандеру, подозревая его в сотрудничестве с немцами, поэтому некоторое время ему пришлось провести на нелегальном положении, живя под чужим именем. СССР по линии ООН требовал от западных стран выдачи всех беглецов, которых они приютили. В основном это были прибалты и выходцы из Западной Украины. Среди фамилий тех, кого Союз требовал выдать, звучала и фамилия Бандеры.
Однако достаточно скоро отношения между бывшими союзниками испортились и началась холодная война. Для всех противников СССР, кому хотя бы теоретически угрожала выдача, это означало, что теперь никакой выдачи не будет и они могут спокойно жить в этих странах и легализоваться там. Бандера вышел из подполья и взял себе фамилию Попель.
Поначалу он проявлял активность и возлагал большие надежды на антибольшевистский блок народов, который должен был объединять эмигрантов различных национальностей, проживающих в Советском Союзе. Но по большому счёту ничего путного из организации так и не вышло и она так и осталась эмигрантским междусобойчиком.
Бандера постепенно начал терять влияние и в Организации украинских националистов (ОУН). Между ними и раньше не было единства: ещё в годы войны организация распалась на две фракции — бандеровцев и мельниковцев, — которые настолько разошлись во взглядах, что доходило до вооружённых столкновений между ними и убийств друг друга. После войны очередной раскол произошёл теперь уже в рядах бандеровцев, в результате чего появилась ещё одна фракция — закордонников, которую возглавил некогда влиятельный лидер националистов Лев Ребет.
Закордонники обвиняли бандеровцев в замшелости. По их мнению, бандеровцы безнадёжно застряли в предвоенном времени и не понимают, что мир изменился. Надо было создавать независимую демократическую Украину, считали они, а бандеровцы всё так же мечтали об «Украине для украинцев» и придерживались ультраправых взглядов, которые были дискредитированы войной.
В условиях многочисленных конфликтов и расколов Бандера к началу 50-х годов практически утратил все имевшиеся рычаги влияния и был скорее символической фигурой, чем реальным лидером. Он перебрался в Мюнхен, вскоре к нему туда переехала жена с маленькими детьми, после войны оказавшаяся в советской зоне оккупации и жившая под чужим именем. Бандера настолько старался не привлекать к себе внимания, что даже его дети узнали свою настоящую фамилию только после его гибели, до этого они росли, думая, что их фамилия Попель.
Подготовка
Однако в СССР его продолжали воспринимать как угрозу и не оставляли попыток подобраться к нему. Служба безопасности ОУН впоследствии заявляла о пяти попытках покушения на Бандеру, которые им якобы удалось предотвратить. Чисто теоретически в советских интересах было бы работать на усугубление раскола, углубление конфликта между различными течениями украинских националистов и разжигание вражды между ними, попутно работая на дискредитацию всех видных лидеров. А вот смерть Бандеры, наоборот, превратила бы его в мученика и символ.
Однако в советских спецслужбах 50-х была ещё слишком сильна инерция сталинских времён, когда единственным методом борьбы с политическими противниками было их физическое устранение. К тому же сторонником устранения был лично Хрущёв. На роль ликвидатора выбрали Богдана Сташинского, который хорошо зарекомендовал себя, выполняя «деликатные» поручения. В частности, именно он убил лидера закордонников Льва Ребета, при этом он настолько успешно провёл операцию, что немецкие полицейские даже ничего не заподозрили и смерть Ребета была объявлена несчастным случаем.
Позднее уже на суде Сташинский уверял, что был завербован чекистами насильно ещё в юном возрасте. Якобы он ехал на поезде зайцем, попался в руки контролёров, которые передали его милиции, а потом неожиданно оказался у чекистов, которые принудили работать на них, угрожая выслать его и семью в Сибирь. История довольно странная, к тому же надо учесть, что на суде Сташинский по совету адвокатов придерживался той линии развития событий, согласно которой он выполнял приказы, потому что просто не мог их не выполнять, поскольку иначе ему грозила гибель. Но всё же истории про безбилетников, которых под страхом Сибири вербуют чекисты, звучат как-то сомнительно.
Сташинский перед отправкой на задание несколько лет изучал польский и немецкий языки. По легенде он должен был выдавать себя за польского немца, что и объясняло бы акцент, с которым он говорил по-немецки. Его планировалось использовать против лидеров украинских националистов, значительная часть которых после войны осела в Западной Германии.
Под именем Йозеф Леман он работал механиком в гараже при советском посольстве в ГДР. Его первым успешным заданием стало устранение Ребета. В октябре 1957 года он подкараулил его в подъезде и выстрелил в лицо из специального пистолета-шприца, заряженного синильной кислотой. Всё выглядело настолько естественно, что даже самые параноидальные соратники Ребета ничего не заподозрили и сочли, что он умер от внезапного сердечного приступа. Токсикологическую экспертизу никто не проводил.
Убийство
После столь безукоризненно проведённой операции Сташинский был на хорошем счету у начальства и ему были сделаны некоторые поблажки. Например, было позволено жениться на этнической немке, правда с запретом раскрывать себя.
Наконец, через год он получил задание на устранение Бандеры и прибыл в Мюнхен под именем Ганс-Йоахим Будайт. К нему Сташинский готовился очень долго: он следил за Бандерой с начала 1959 года. Даже съездил в Роттердам, где Бандера выступал на поминках убитого ещё до войны лидера ОУН Коновальца. Но близко подобраться к нему у него никак не получалось: Бандера опасался за свою жизнь и его всюду сопровождали охранники из СБ ОУН. Сташинскому за десять месяцев слежки удалось только запомнить его в лицо, определить его автомобиль и примерный распорядок дня. Хотя один раз у него был шанс выполнить задание: он подкараулил Бандеру возле гаража, но по какой-то причине не решился выстрелить и прошёл мимо, а пистолет-шприц утопил в водоёме.
Провалив задание и лишившись оружия, Сташинский вернулся в Москву, но там ему дали ещё один шанс, и на этот раз дали инструкции и отмычку от подъездной двери, за которой следовало поджидать свою цель. Он также имел ингалятор с противоядием.
При попытке открыть дверь в подъезд отмычкой его спугнула одна из соседок, кроме того, у отмычки отломился один из зубцов. Однако Сташинский смог в гараже при помощи подручных инструментов доработать её и научиться открывать ею дверь.
15 октября 1959 года Сташинский проследил за Бандерой от самой церкви до дома. По пути Степан ещё сделал покупки. Обычно охранники сопровождали его до двери, но в этот день Бандера почему-то был беспечен и отпустил охранников возле подъезда. Внутри его уже поджидал Сташинский.
В начале второго часа дня Бандера начал открывать дверь, в этот момент Сташинский стал спускаться. Доподлинно неизвестно, какой диалог состоялся между ними, по одной из версий, Бандера узнал подозрительного молодого человека, который следил за ним с утра, и спросил его, что он тут делает, в ответ на что мужчина выстрелил. По другой версии, Сташинский сам завёл разговор с Бандерой. В тот момент, когда он доставал ключ из двери, спускавшийся сверху Сташинский неожиданно спросил его: с вашим ключом всё в порядке? Когда Бандера повернулся к нему, он выстрелил из заряженного цианистым калием пистолета-шприца, завёрнутого в газету, ему прямо в лицо. В момент выстрела в одной руке Бандеры был пакет с покупками, а другой он доставал ключ из замка, поэтому никак не мог защититься от выстрела. Без сознания он рухнул на пол и сильно повредил голову, Сташинский же выбежал из подъезда, а оружие утопил в реке.
Вскоре ещё живого Бандеру обнаружили соседи, но по пути в больницу он скончался. Первоначально никто не подозревал криминала, пока не обнаружили, кем является убитый. При более подробном осмотре на его лице были найдены крошечные ссадины, вызвавшие подозрение у специалистов (по другой версии, на лице стали появляться тёмные пятна). Тщательно проведённые экспертизы подтвердили, что смерть наступила в результате отравления ядовитым веществом.
Было возбуждено уголовное дело, опрошены свидетели. Одна из соседок рассказала, что в тот день видела в подъезде незнакомого молодого человека, но затруднилась дать точное описание. Ровно через год, в октябре 1960 года, дело об убийстве Бандеры было закрыто: полиция так и не смогла выйти на след.
Потеря контроля
К тому моменту Сташинский был уже в Москве. За успешное выполнение задания он был награждён орденом Красного Знамени, который вручил лично глава КГБ Александр Шелепин. Более того, в качестве поощрения ему разрешили привезти в Москву свою подругу Инге и раскрыть ей свою личность. Однако с этого и начались проблемы. Немецкой подруге агента в Москве совсем не понравилось, она не знала русского и не могла сходить даже в магазин. Кроме того, стал напрягаться и сам Сташинский. Он знал все приёмчики спецслужб и достаточно скоро установил, что за ним следят, причём делают это свои же. Сташинский опасался, что он слишком много знает, а такие люди порой заканчивают свои дни гораздо раньше, чем могли бы. В КГБ, в свою очередь, начинали нервничать из-за того, что агента «повело» и они теряют над ним контроль из-за какой-то женщины.
Тем временем Инге забеременела, но рожать она хотела дома, где у неё были родственники, а не в Москве, где она не знала ни одной живой души и даже не говорила по-русски. Она также влияла на мужа, предлагая ему бежать, на что он пока не соглашался. Руководство КГБ разрешило ей вернуться, но не Богдану, он вынужден был остаться в Москве. Руководство опасалось, что Сташинский потерял голову, и теперь боялось выпускать его из своих рук. Ранее Сташинского предполагалось отправить в англоязычную страну, и он усиленно проходил курсы английского, однако теперь обучение было прекращено.
Инге уехала в ГДР, где родила ребенка, но через несколько месяцев он умер. Сташинский так и не увидел сына, но руководство всё же смилостивилось над ним и разрешило слетать на похороны, но с особыми условиями. Его доставили в Берлин военным бортом и в сопровождении группы агентов-охранников. Вероятно, тогда Сташинский окончательно укрепился в решении бежать, поскольку понял, что больше его никогда никуда не выпустят и в лучшем случае он проведёт остаток своих дней в Москве, вдали от жены.
На похороны он так и не попал. Прямо накануне похорон они с женой улучили момент и бежали через чёрный ход дома, дав денег на оплату всех необходимых ритуалов младшему брату жены. Пройдя дворами, они вышли из города и пешком направились в соседний, находившийся примерно в 5 километрах. Там они сели в такси и доехали до железной дороги, сели на поезд и спокойно добрались до Западного Берлина.
Разоблачение
Сташинский бежал на удивление удачно. Буквально на следующий день было объявлено о введении спецрежима и строительстве Берлинской стены, после чего поездки между двумя Германиями практически прекратились. В Берлине супруги первым делом обратились в американскую комендатуру, где Сташинский пообещал выдать американцам множество сенсационных подробностей в обмен на гарантии невыдачи и убежище. Однако американцы с недоверием отнеслись к советскому беглецу, чей побег так странно совпал с возведением Берлинской стены. Опасаясь провокации и не желая брать на себя ответственность за это странное дело, американцы передали его властям ФРГ, предварительно выведав у него всё, что могли.
В ФРГ Сташинского стали судить за убийство Ребета и Бандеры, в которых он сам признался и сообщил массу подробностей, известных только ему. Хотя американцы советовали не поднимать шумиху, власти ФРГ приняли решение сделать процесс открытым. Разразился громкий скандал. Побег Сташинского и его разоблачение стоили места руководителю КГБ Шелепину — хотя напрямую его отставка с побегом не увязывалась, но произошла вскоре после него.
В ответ СССР возложил обвинения на Теодора Оберлендера, бывшего офицера «Нахтигаля», ныне занимавшего пост в Правительстве ФРГ. Советская сторона обвиняла его в массовых убийствах во время оккупации Львова. Проведённое в ФРГ расследование посчитало его невиновным, тогда как суд в ГДР приговорил его заочно к пожизненному заключению за год до этих событий. Теперь советская сторона обвиняла бывшего офицера ещё и в том, что он организовал убийство Бандеры, который якобы разочаровался в своей борьбе и собирался покаяться и вернуться в СССР, а Оберлендер велел убрать его, потому что тот знал о его неблаговидной роли в львовских погромах.
Сташинский на суде выбрал такую линию защиты, согласно которой он был жертвой злых планов КГБ и не имел права не исполнить приказ. При этом ни одного руководителя операции он так и не смог назвать, поскольку не знал их фамилий или сделал вид, что не знает. Суд учёл все обстоятельства и признал его виновным в двойном убийстве, но срок дал довольно мягкий — 8 лет. По одним данным, он полностью отбыл его, по другим — вышел досрочно, по истечении 2/3 срока. После этого супруги исчезли. Считается, что Сташинский изменил внешность, получил документы на новое имя и перебрался либо в ЮАР, либо в США. Несколько лет назад появлялась информация, что он жив до сих пор. Если это так, то сейчас ему должно быть 84 года, но до сих пор он ни разу не давал о себе знать.
Громкий скандал привёл к пересмотру некоторых практик и принципов. Советские спецслужбы отошли от чрезвычайно распространённой в сталинскую эпоху практики ликвидации политических противников. КГБ долгое время не признавал своей ответственности, и только в начале XXI века экс-глава КГБ Владимир Крючков всё же признал, что операция по устранению Бандеры разрабатывалась КГБ и стала одной из последних подобных операций в истории спецслужбы. Наступали новые времена, которые требовали новых методов.
Евгений Антонюк
